Полномасштабное вторжение РФ в Украину подняло языковой вопрос как среди украинцев, так и среди других народов, пострадавших от российского колониализма. Под предлогом «защиты русскоязычного населения» в 2014 году Россия начала войну с Украиной. Таким же сценарием пугают, например, и Казахстан. В своей колонке редактор Komi Daily Валера Ильинов объясняет, что значит быть русскоязычным и почему русский язык не принадлежит только русским.
Я коми. Но я вырос в русскоязычной семье. Вокруг меня был преимущественно русский язык. Но это никогда не значило, что я рос именно в русской культуре и именно в этнически русском окружении.
Мои родители так или иначе знают какие-то коми слова и фразы, я учил коми язык в школе (после перехода в другую перестал), а начинал даже в детском саду. Я слышал коми речь на улице, хотя в основном и от пожилых людей.
Позже (но всё ещё в детском-подростковом возрасте) для меня стало открываться, что в Республике есть разные районы, а в каких-то из них коми язык звучит намного чаще. Стало и понимание, что есть разные диалекты и в разных местах люди якобы друг друга могут вообще не понимать (что не совсем так).
В разное время я был в Украине, Казахстане, Беларуси. И общение с людьми в этих странах у меня было в основном по-русски. И не только потому что я сам русскоязычный, но и потому что мои собеседники чаще всего тоже.
Здесь важно понимать, что это следствие целенаправленной политики против колонизованных Россией народов. Мои собеседники не виноваты, что вокруг них русскоязычная среда.
Сейчас я также продолжаю общаться с людьми, чьи народы пострадали от русского/российского/советского колониализма. Мы чаще всего общаемся по-русски, а не по-английски, потому что лучше знаем именно русский. И это нормально.
Нет ничего плохого в том, чтобы будучи нерусским продолжать говорить на русском языке, если вы так привыкли или если так удобнее и для вас, и для собеседника.
И как же тогда с деколонизацией, если мы не перестанем говорить по-русски? Но это не связанные друг с другом вещи. Важно учить свой родной язык, использовать и популяризировать его. Да, из-за этого человек начинает меньше говорить на русском (и любом другом!) языке, потому что в его жизни становится больше родного языка.
Но именно русский язык — способ коммуникации с теми, кто не знает или плохо знает язык коренного народа. На русском можно и даже нужно разговаривать про русский колониализм, его последствия и практики его преодоления.
При этом русский язык — это язык не только этнически русских, но и всех тех, кто говорит на нём. Неправильно считать, что украинцы могут говорить на том же русском, что и русские в России. Было бы глупо то же самое считать про беларусов. И коми говорят не на том же русском языке, что и русские.
Привычное для части коми ноканье даже в русской речи оказывается непривычным для людей из других регионов. А ведь «но» в значении «да» пришло как раз из коми языка. И для русскоязычных жителей Республики это часть их русского языка.
Очень часто русский язык хотят присвоить себе русские националисты и сторонники «русского мира» (то есть войны), а для украинцев и разных других народов русский язык ассоциируется с геноцидом, порабощением, ассимиляцией.
Но язык — это только инструмент. И русский язык может быть инструментом не только колонизации, но и деколонизации.
Говорить про русский колониализм, про геноциды, депортации и другие ужасы и преступления «русского мира» можно и даже нужно именно на русском языке.
Да, именно этот язык навязывался веками, многие коренные народы прошли через политику русификации, но теперь из-за этого мы сами и владеем русским языком. И он теперь тоже наш, а не только русских. И мы имеем на него право. И мы имеем право на русском языке говорить о русском же колониализме.